Художник изображает, как постепенно исчезает в человеке все человеческое. «Убийцы изымаются из области человеческих вещей, человеческих чувств, человеческих желаний. Они преображаются: леди Макбет перестает быть женщиной; Макбет забывает, что он был рожден женщиной; оба уподобляются дьволам, и внезапно этот дьявольский мир обнажается перед нами. Но как передать это, как вызвать ужас? Для того, чтобы возник новый мир, старый должен на время исчезнуть. Убийцы и убийство должны быть изолированы, отделены пропастью от обычного хода и течения человеческих дел ЂЂЂ удалены и замкнуты в глубокое укрытие; мы должны почувствовать, что мир обыкновенной жизни внезапно остановился ЂЂЂ впал в забытье ЂЂЂ в транс, ЂЂЂ прикован к мертвой паузе; время перестает существовать; связь с внешним миром обрывается; возникает обморочное состояние, и все земные страсти исчезают. Но затем, когда все сделано, котда адское злодеяние свершилось, мир мрака рассеивается, как фигуры в облаках: и раздается стук в ворота; он означает начало поворота; человеческое вытесняет дьявольское; снова ощущается пульс жизни; и восстановление нормального хода вещей мира, в котором мы живем, заставляет нас глубоко прочувствовать ужас происшествия, на время оборвавшего течение жизни».
Перед Шекспиром стояла трудная задача перенести внимание с жертвы на убийцу. Он стремился к тому, чтобы мы вошли в строй мыслей и чувств преступника. В душе убийцы находят место зависть, ревность, честолюбие, месть, ненависть, и все это создает в ней ад. Именно этот ад в душе человека и показывает нам поэт.
Де Квинси подчеркивает различие реакций на убийство в подлинной жизни и на изображение убийства в искусстве. В жизни естественно сочувствовать жертве. Де Квинси замечает, что проявления инстинкта самосохраненияЂЂЂ тема не самая выгодная для искусства, которому больше подходит изображение героического.
Английский романтик Томас Де Квинси написал замечательный этюд на тему «О стуке в ворота в «Макбете» (1823). Внимание критика привлек такой, казалось бы, малозначительный факт: после убийства короля раздается стук в ворота замка Макбета.
Еще один сильный комический эффект создан Шекспиром в «Макбете» сразу после сцеиы убийства Дункана. Появляется привратник, пьяница и словоблуднйк, который без умолку болтает. Многое из того, что он говорит, утратило для нас смысл, потому что клоун, которому дана была эта реприза, острил на злободневные для 1605 года темы. Но сама фигура привратника очень смешна и коечто из произносимого им может вызвать улыбку даже у нас.
Теоретически едва ли кто-нибудь станет оспаривать достоинства смешения трагического и комического. Иначе обстоит дело в действительности. Преобладание серьезного тона в великой литературе XIX и XX веков обусловило то, что в восприятии многих трагические мотивы вытесняют все, что могло бы отвлечь и рассмешить. И это сказывается не только в том, как читают, но и в том, как ставят Шекспира. Однотонность характерна для многих постановок трагедий Шекспира. Новаторские элементы драмы XX века, выражающие трагическое приёмами гротеска, воспринимаются как нечто чуждое классике и, в частности, Шекспиру. Между тем, пожалуй, именно через такой гротеск можно приблизиться к пониманию Шекспира. В этом отношении не утратили своего значения высказывания Виктора Гюго, отмечавшего, «какие мощные эффекты новые народы извлекли из этой плодотворной формы, которую ограниченная критика преследует еще и в наши дни… Гротеск как противоположность возвышенному, как средство контраста является, на наш взгляд, богатейшим источником, который природа открывает искусству»’. «Возвышенное, следуя за возвышенным, ЂЂЂ продолжает Гюго, ЂЂЂ едва ли может составить контраст, а между тем отдыхать надо от всего, даже от прекрасного. Напротив, гротескное есть как бы передышка, мерка для сравнения, исходная точка, от которой поднимаешься к прекрасному с более свежим и бодрымP чувством»2. Гюго убежденP в том, что «гротеск составляет одну из величайших красот драмы. Он не только приличествует ей ЂЂЂ он часто ей необходим… Он проникает повсюду, так как если у самых низких натур бывают часто возвышенные порывы, то и самые высокие нередко платят дань пошлому и смешному. Поэтому он всегда присутствует на сцене, даже когда молчит, даже когда скрывается, часто неуловимый, часто незаметный. Благодаря ему не бывает однообразных впечатлений. Он вносит в трагедию то смех, то ужас. Он заставляет Ромео встретиться с аптекарем, Макбета ЂЂЂ с тремя ведьмами, Гамлета ЂЂЂ с могильщиками. Наконец, он может иногда, не нарушая гармонии, ЂЂЂ как в сцене короля с его шутом, ЂЂЂ присоединить свой крикливый голос к самой возвышенной, самой мрачной, самой поэтической музыке души».
Смешение: трагическое и комическое
Смешение: трагическое и комическое | Творческая лаборатория Шекспира
Комментариев нет:
Отправить комментарий